История
Социальные организмы и пути их развития
Согласно современным представлениям исторической науки лишь человечество в целом как единый организм проходило в своем развитии всю совокупность формационных ступеней. Но отдельные его общества преодолевали этот путь с разной скоростью, и отставшие, получая импульсы от опередивших, как бы к ним подтягивались (если внутренне были к этому подготовлены).
Нередко для целых регионов нашей планеты эволюция общественно-экономических формаций происходила болезненно, с большими моральными и экономическими потерями, а иногда заводила в тупик. Дело в том, что природно-географические и конкретно-исторические условия существования этносов обусловили два ее сценария: преимущественно спонтанный и стимулированный извне. Наиболее разительный и бесспорный пример первого, бесперспективного с точки зрения процесса всемирной истории, - сохранявшиеся до недавнего времени (а кое-где живущие и поныне) первобытные народы. Это затерянные на краю ойкумены аборигены Австралии, на отдаленных островах - негритосы Юго-Восточной Азии, в глубине южно- и восточно-африканских пустынь - бушмены, в непроходимой сельве - многие индейские племена Бразилии. Из-за отсутствия достаточных контактов с цивилизациями они были выключены из поступательного движения человечества, оставшись на стадии так называемых локальных групп ("bands") или вождеств ("chiefdoms").
На другом, более высоком историческом уровне ярким образцом спонтанного развития традиционных обществ служит доколумбова Америка, эволюционировавшая независимо от Старого Света и потому более низкими темпами. Если, например, в Передней Азии становление производящего хозяйства завершилось в VIII или VII тыс. до н.э., то в самых передовых регионах Нового Света - лишь во второй половине III
или первой половине II тыс. до н.э. А ведь зародившиеся там государства по социально-экономическому строю относились к тому же типу, что и на Древнем Востоке. Однако за более чем 1,5 тыс. лет самопроизвольного формирования они не настолько созрели, чтобы устоять перед натиском испанских завоевателей. От погибших цивилизаций сохранились только индейские крестьянские общины с фольклорной культурой, отличной от свойственной высшим классам обществ, в состав которых они некогда входили.
Одни исследователи характеризуют древние социальные организмы Западного полушария как раннерабовладельческие, другие - как общества с азиатским (общинногосударственным) способом производства. Надо сказать, что последнее понятие ввел К. Маркс в 1859 г., обозначив так особую стадию развития общества, следующую после первобытной. Данный термин он применял к странам Старого Света, становление которых тоже проходило во многом изолированно, а потому спонтанно, - Индии и Китаю. Действительно, в Индии классовое общество возникло сначала в III, затем - в I тыс. до н.э., в Китае - во II тыс. до н.э. (в Месопотамии, Египте - в IV тыс. до н.э.). У специалистов различные взгляды на развитие этих государств, но в любом случае бросается в глаза его замедленный характер. Исследователи все больше обращают внимание на эту особенность и приходят к выводу: когда на Западе набирал силу капитализм, на большей части азиатской территории преобладали боковые и даже попятные движения. В итоге здесь не сформировался даже развитый феодализм (хотя возник, по мнению большинства ученых, не позднее, чем в Европе).
Теперь посмотрим, к чему ведет второй путь поступательного движения - стимулированный, если по нему следуют этносы, совершившие недостаточно подготовленный внутренней эволюцией скачок через стадиальную ступень (или даже через несколько). Так, включение колониальных и зависимых стран в систему мирового капиталистического хозяйства многократно ускорило их развитие: там появилось товарное сельское хозяйство, зачатки промышленности, стали складываться общественные классы. Но вместе с тем данный прогресс неизбежно принимал уродливые формы: насильственно привносимые извне капиталистические отношения накладывались на уже существовавшие у данных народов - характерные для более ранних эпох (рабство, крепостничество) - и сильно искажались по сравнению со своими классическими формами, свойственными метрополии. Кстати, нельзя не учитывать и столь важную особенность колоний, как абсолютно преобладающая полиэтничность, которая и теперь остро ощущается как серьезный тормоз строительства собственной государственности, формирования национальной культуры и т.д.
В этих условиях прежде всего страдала экономика указанных стран, в частности, насаждение монокультуры в тамошнем сельском хозяйстве ставило их в жесткую зависимость от метрополий. Однако негативные последствия подобной ситуации проявлялись и в политической области - шло превращение традиционных форм власти в "подпольные", параллельные, причем не совместимые с официальными. А обращаясь к духовной сфере, вспомним о деформации лингвистической культуры колоний, кроме, может быть, Индонезии, где голландцы на основе малайского языка создали местный диалект лингва-франка. Нельзя забывать и о деятельности миссионеров, в борьбе с язычеством нанесших непоправимый ущерб аборигенному устному, музыкальному, танцевальному и другим видам народного творчества. Словом, метрополию можно уподобить Янусу, один лик которого обращен в будущее (ускорение развития колоний), другой - в прошлое (торможение).
Похожие процессы имели место и в СССР. До последнего времени при изучении истории его национальных окраин в отечественной научной литературе центральным был анализ сочетания традиционного общества и индустриального строительства. Такой подход неизменно приводил к завышению реального уровня их стимулированного развития. И лишь сейчас стала вырисовываться существенно более объективная картина. Несомненно, большая помощь более развитых, в свое время перешедших на капиталистическую стадию эволюции районов страны ускорила экономический, социальный и культурный прогресс народов Востока, вошедших в состав Советского Союза. Там возникли современная промышленность, механизированное сельское хозяйство, собственные кадры рабочего класса и интеллигенции, письменность, литература, наука и т.д.
Однако оказалось невозможным перешагнуть через целые исторические эпохи без значительных издержек. Так, на экономическом развитии ряда народов Средней Азии тяжело отразились последствия преимущественного культивирования хлопчатника. В общественной же их жизни очень устойчивые остатки родоплеменной солидарности и розни - своего рода трибализма - создали особенно благоприятные условия для распространения разнообразных бюрократических злоупотреблений - от непотизма (кумовства) до откровенной коррупции. Немало "атавизмов" удержалось и в семейном быту этих народов - приниженность женщины, скрытая практика покупного, принудительного брака, умыкания невест и т.п., из-за чего, например, в одном только Узбекистане в 1987 г. было отмечено свыше ста случаев женских самосожжений. В результате порядки, вскрытые недавно в бывших советских республиках Средней Азии, российская печать не без основания охарактеризовала как "феодально-байский социализм". Аналогичные явления в той или иной степени оказались свойственными ряду национальных образований Кавказа. Здесь, преимущественно в мусульманских по традиционному вероисповеданию республиках и областях, сохраняются и все чаще становятся достоянием гласности реликты былого неполноправия женщины вплоть до предусмотренных здешними уголовными кодексами.
Впрочем, самую большую "цену" за стимулированное развитие заплатили малые народы Северной Сибири и Дальнего Востока. Связано это главным образом с особенно большим разрывом между историческими уровнями их прежнего существования и воздействовавшей на них цивилизации, а также с крайней ранимостью среды их обитания, огромный вред которой наносит вторжение современной промышленности. У значительной части таких этнических групп нарушилась традиционная трудовая деятельность - охота, рыболовство, морской зверобойный промысел, оленеводство, в результате утратились целые пласты их исконной культуры, произошло отчуждение младшего и старшего поколений и т.д. Нередко даже звучат опасения, что некоторые из этих национальных меньшинств стоят у черты ассимиляции. Все вышесказанное заставляет вспомнить пророчество писателя, философа XIX в. А. И. Герцена: всякие попытки "обойти", "перескочить сразу" исторические ступени приведут к страшнейшим столкновениям и, что хуже, к почти неминуемым поражениям.
Итак, рассмотренные сценарии эволюции обществ - как преимущественно спонтанный, так и ускоренно стимулированный - всегда сопряжены с негативными последствиями или крупными издержками. Возможно, истина лежит посередине? Действительно, в самой благоприятной ситуации оказались народы историко-культурного региона, сложившегося в Восточном и Северном Средиземноморье. Именно там оптимально сочетались факторы обоих вышеуказанных типов развития: начавшийся на Ближнем Востоке самопроизвольный переход от первобытно-общинного к рабовладельческому способу производства дал толчок возникновению на соседнем Европейском континенте рабовладельческих, а затем и последующих цивилизаций. Конечно, большая его часть не знала рабовладения, хотя данное расхождение с общим ходом социальной эволюции там не было столь глубоким, как в других областях ойкумены. В целом же относительно небольшие размеры и благоприятные географические особенности рассматриваемой территории обусловили тесные культурные контакты живших там народов, благодаря чему стала естественной даже получавшая импульсы извне смена общественно-экономических эпох.
Представляется, что изучение вышеназванных путей поступательного движения социальных организмов немало дает для понимания всемирно-исторического процесса. В частности, во многом объясняется начавшееся в доисторическую эпоху опережающее развитие европейской цивилизации.
Такова теоретическая сторона проблемы, но у нее есть и практический аспект. В последнее время все чаще поднимается вопрос о судьбах наименее продвинутых традиционных обществ в современных условиях. Как известно, для них существуют две перспективы: интеграция в окружающую социальную среду и создание заповедных территорий. Оба решения имеют свои pro и contra. В первом случае происходит быстрое приобщение народов к достижениям индустриальных цивилизаций, но деформируются и в значительной мере утрачиваются их этнокультурные ценности. Во втором - последние в той или иной степени консервируются, но исторические социальные организмы превращаются в своего рода резервации.
Думается, в развитии человечества, особенно в наши дни, сколько-нибудь длительная стагнация невозможна. В конце концов сама жизнь приведет рассматриваемые народы к "врастанию" в цивилизацию со всеми положительными и, к сожалению, отрицательными чертами этого процесса. Другое дело, что его должна всемерно облегчать надлежащая помощь государства и общества.
Доктора исторических наук А. И. ПЕРШИЦ, Я. С. СМИРНОВА, Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН
Авторские права на статьи принадлежат их авторам